Если бы мир был устроен логично, правильно и последовательно, то главным врагом путинского режима должен был бы стать сейчас не Шевчук, Гребенщиков или Оксимирон, а Сергей Владимирович Шнуров. Певец цинизма, разрушитель идеологий, человек, который никому не верит, никого не любит и одним своим словом, одной нотой, одной ухмылкой способен опошлить все святое, пафосное, обрушить весь официозный иконостас разом. Вместо этого он стал одним из столпов режима. И тут тоже есть своя логика.
Тем, кто громко возмущается песней «Ленинграда» про Невзорова и удивляется: «Ну, как же так, они же дружили, и вообще это подло — издеваться над человеком, которого преследует государство», — стоит изучить весь новый репертуар Шнура. И тогда станет ясно, что удивляться нечему. С 24 февраля он выпустил 11 песен и все как на подбор.
«Прощай, элита!» — об уехавших несогласных («С криками: «За мир!» / Съебал он за кордон». «Входа нет!» — о европейской русофобии («Русский как еврей теперь в Берлине / В тыща девятьсот сороковом»). «А у олигархата!» — радость от того, что богатые теряют деньги из-за санкций («Ух, стали не богаты все наши богачи»). «Геополитическая» — про жену, которая хотела в НАТО и получила за это фингал от мужа. И так далее. Во всем это чувствуется острое желание Шнурова «быть с моим народом там, где мой народ, к несчастью был». То есть, прямо скажем, в говне. Народ это почувствовал и оценил по достоинству. Цифры просмотров под клипами миллионные.
Но ведь и тут нет ничего нового.
Сергей всю свою карьеру построил на том, что опускал планку ниже плинтуса и предлагал радоваться тому, какие мы бессовестные, тупые, наглые, злые. И нам ничего за то не будет.
Весь «Ленинград» — один большой праздник, посвященный нашему нравственному падению.
«Все хотят казаться лучше, чем они есть, а мы хотим хуже», — сказал он как-то. Именно так. А радовались потому, что это освобождает. Не от рабства, не от государственного насилия, не от бедности, а от условностей, от культуры. Это же так классно: все себе позволить, не отвечать ни за что. Не просто быть свиньей, валяющейся в грязи, но еще и гордиться этим. Шнурова с полным на то основанием можно назвать певцом свободы. Свобода бывает и такой. В этом смысле русская армия на Востоке Украины воюет именно за свободу.
По-русски людей, которые так себя ведут, принято называть быдлом. Иногда — ликующей гопотой. Многие такими рождаются, и язык не повернется обвинять их: семья, армия, безрадостные провинциальные городки, — короче, среда заела. Специфика Шнурова в том, что он таким стал, причем совершенно сознательно. Надо было прочитать кучу книжек, много думать, получить отличное образование, долго жить в Петербурге, ходить по музеям, общаться с умными людьми, чтобы принять сознательное решение: я хочу быть свиньей.
Аудитория Шнурова — под стать ему. Это не пролетариат, не люмпены. Люмпенам такое не надо, они и без Шнурова так живут. Это полуинтеллигенция, образованцы, офисный сброд, который радостно скинул с себя оковы культуры и нравственности по первому же призыву. Их много, может быть, полстраны.
Группе «Ленинград» в следующем году исполнится 25 лет. 25 лет — шаг целого поколения. И это поколение с полным правом может сказать, что выросло на его песнях. Их слушали и принимали близко к сердцу те самые ребята, которые посылают сейчас домой стиральные машины и холодильники из Ирпеня и Бучи, запускают ракеты по торговым центрам, бьют пленных. А потом погибают, и собственным матерям их не жалко. Все строго по Шнурову: «Никого не жалко, никого, ни тебя, ни меня, ни его». В этой вселенной все равны, но не равенством воинов, тружеников, борцов за свободу, а равенством мародеров. Никого не жалко и все позволено.
Я думаю, что и пасквиль на Невзорова он написал не всерьез, не со зла. И вряд ли даже за деньги. А просто рифма хорошая подвернулась: «Не Зорро — Невзоров». И понеслось. В его системе ценностей западло делать что-то всерьез: ненавидеть, спорить, бороться. Любой поступок ухает в пустоту, он ничего не значит и скоро забудется. Это постмодернизм в чистом виде, царство безответственности, случайности. Бурно разросшееся поле сорняков, растительный мир.
Уверен, что, когда все это кончится, а кончится оно обязательно, Шнуров уйдет от ответственности. Хотя вины, на мой взгляд, на нем не меньше, чем на Эрнсте, Соловьеве и Киселеве.
Он скажет: «А я прикалывался, я одинаково не уважаю ни тех, ни других, ни Прилепина, ни Навального. Они люди убеждений, а я шут, трикстер, ответственности на мне нет». «Нет героев и нет предателей», — поется в одной из его песен. Никто никого не предал, не ограбил и не убил, мы тут просто прикалывались.
И то же самое повторит за ним весь народ. Да вы что, какие украинцы, какой фашизм, какой Путин. Мы люди простые, нам бы денег побольше, водки выпить и бабу трахнуть. А убивали потому, что можно было, была такая возможность. Если можно, как не убить?
Все это уже было. В одном из романов Ремарка главный герой говорит: «Когда американцы войдут в Германию, окажется, что в стране нет ни одного наци, все как один против Гитлера».
А теперь вернемся к началу. Если бы путинский режим был инкарнацией советской власти, как многие ошибочно думают, Шнуров был бы главным его врагом. Советская власть ведь и рухнула не из-за Сахарова и Горбачева, а из-за людей, которые хотели носить американские джинсы, ездить за границу и посылать на фиг тех, кто слабее их (последний пункт самый важный). Но им мешали парткомы, кодекс строителя коммунизма, интернационализм, уголовный кодекс, никому не нужные концерты классической музыки из радиоточки.
Советская власть, как к ней ни относись, все-таки налагала на людей какие-то обязательства, у нее были идеи. Был Афган, была коррупция, было вранье и пропаганда, но не в таких масштабах, как сейчас, даже близко. Идеи сдерживали. А потом пришли Путин и Шнуров и сказали: «Ребята, можно!»
