В парке имени Генриетты Герц, где днем 17 ноября собирались участники первого массового марша антивоенных россиян в изгнании, внимание к себе привлекали лысый мужчина в костюме гигантского Гэндальфа с табличкой «Putin shall not pass», несколько активистов движения «Весна» с огромными российскими триколорами и женщины в шапочках из фольги.

— Почему вы в шапочках? — спросил я одну из женщин.

— А нравятся нам шапочки! Русские учительницы нас вдохновили, — ответила она, представившись польской журналисткой Людмилой Стоковска-Пятигорски (как потом выяснилось, это была вдова великого русского философа Александра Пятигорского).

— А! Это те, которых пранкер обманом заставил их надеть для «защиты от НАТО»! — вспомнил я недавнюю новость.

— Нормального человека такую хуйню не заставишь делать, — откликнулась Людмила и объяснила, почему приехала в Берлин из Варшавы специально на марш антивоенных россиян в изгнании. — Мы за то, чтобы русские убрались к чертовой матери отовсюду и сидели у себя дома и занимались своей выгребной ямой!

— Россия без Путина! — скандировали в этот момент проходившие мимо нас колонны демонстрантов.

— Без Путина — это очень хорошо, но что делать со 140 миллионами рабов? Эти тут прикидываются оппозицией, но ничего не могут сделать, чтобы свергнуть Путина. А русские женщины, которые с огромным удовольствием жрут кровавые деньги, будут и дальше их жрать, посылая своих мужиков в Украину, — комментировала Людмила.

— А что делать-то?

— Украинцы должны победить — других вариантов нет. Через Варшаву прошло 8 миллионов беженцев, из которых 3 миллиона осталось, у нас дети лежат из разбомбленных «не Путиным» детских онкологических больниц, из уничтоженных детских домов. Посмотришь на них — и такая любовь к русским появляется, — с максимальным уровнем сарказма ответила Людмила.

— Нет войне! — кричали в следующей колонне, проходившей мимо.

— Нет войне? — отреагировала вдова Пятигорского, прекрасно говорящая по-русски. — «Санкции снимать, потому что русский народ ни при чем?» «Не надо изоляции?» «Давайте дружить, у нас только Путин плохой, а все остальные хорошие?» Вот что говорят Яшин и Навальная!

— В общем, марш этот неправильный? — уточнил я для проформы, хотя ответ был уже понятен.

— Да мне плевать!

— Но вы же зачем-то приехали сюда из Варшавы?

— Потому что я против вранья хороших русских и их работы, которая идет в карман Путина! Эти хорошие русские отсиживаются [в Европе], сытно жрут и сладко спят. Я хочу, чтобы все поняли, что это не путинская война, а русская. Хорошие русские, хватит врать!

Еще вдова Пятигорского продемонстрировала мне свои рисунки, которые принесла на марш. На одном фломастером были изображены люди, сидящие за столами на конференции.

— пояснила Людмила.

Почти все пришедшие на марш «хорошие русские» в этот момент уже покинули точку сбора, а голова колонны проходила через Потсдамскую площадь, где установлен кусок берлинской стены с большим разноцветным пацификом.

— Путина — в Гаагу! — скандировали люди, а вместе с ними и девушка в розовой куртке, которая несла в руках небольшой российский флажок с двуглавым орлом и надписью «Россия». Такие часто можно встретить на столах российских чиновников.

— Почему вы пришли с флажком? — спросил я у нее.

— Потому что мы россияне. А почему украинцы с украинскими флагами могут идти, а мы с нашими не можем? — недоуменно спросила девушка, как будто я сказал что-то глупое.

— Ну, многие считают, что этот флаг неуместен, потому что с ним сейчас убивают украинцев, — вкратце объяснил я суть конфликта, который разразился сразу после объявления политиками Ильей Яшиным, Владимиром Кара-Мурзлой и Юлией Навальной марша в Берлине.

За девушку ответил ее спутник, программист Юрий, который, по его словам, чуть больше следит за политикой, хотя и он про дискуссии вокруг триколора перед митингом не слышал: «Россия — это же не Путин, правильно? Она больше, чем Путин. Мы не хотим, чтобы Россию ассоциировали с Путиным. Я против войны и против Путина, но я при этом люблю свою страну. И флаг для меня означает не Путина, а мою страну, где я родился и которую я искренне люблю».

— Украинцы тут ругались на большие флаги, — заметил я.

— Пускай ругаются! Это называется национализм, — злобно сказала девушка в ответ.

— сказал Юрий и тут же предложил убрать флаг, «если это кого-то провоцирует».

— Нет, мы не будем убирать, это флаг нашей страны! — сказала девушка, Юрий согласился и покорно сфотографировался с флажком.

Пока мы разговаривали, люди рядом вдохновенно скандировали: «Putin out of Ukraine! Путин — убийца!»

За несколько минут до этого я общался с парнем в желтых очках и татуировкой 1654 (год основания Харькова) на шее. В руках он держал плакат с надписью «За мир без рашизма!» и эмблемами батальона «Азов», «Правого сектора», РДК и легиона «Свобода России» (последние два состоят из граждан России, воюющих на стороне ВСУ).

— На протяжении уже более двух лет летят ракеты и бомбы по Украине, а этот флаг висит на всех [оккупационных] администрациях, и здесь трое этих нелюдей с триколорами! Это просто нелюди! — сказал он, указывая на российские флаги, и представился Яковом Найпатом из Белгорода.

— Я думал, тут антирашистский митинг, но, к сожалению, вижу триколор, что для меня является фактически преступлением, потому что люди под этим флагом убивают украинцев ежедневно, — пояснил Яков.

Ноу-хау берлинского марша стали выступления его хедлайнеров не только в финальной точке (как это обычно бывает), а еще и по ходу движения. Несколько раз грузовик, возглавлявший шествие, останавливался на маршруте, организаторы огораживали небольшой квадрат позади него и ставили туда большой стол, на который взгромождался спикер.

— Я первый раз выступаю на столе, но если нужно залезть на стол и сказать, что Путин — убийца, значит, я залезу на стол и скажу, что Путин — убийца! — с чувством говорила чуть позже Юлия Навальная, но первым с необычной поверхности выступил Илья Яшин, одетый в коричневые водолазку и пальто.

В России он любил выступать на митингах, был одним из самых ярких уличных политиков и, кажется, просто соскучился по массовым мероприятиям, потому что буквально забросал пришедших на марш в Берлине известными по прошлой жизни в Москве кричалками.

— Россия — это мы, мы против войны, мы за свободную мирную Россию, и Россия будет свободной! — сказал он и начал скандировать последнюю фразу вместе с демонстрантами. — Мы здесь для того, чтобы сказать: Путин — военный преступник, — продолжил он. — Его место не в Кремле, его место — в тюрьме. Путина под суд!

— Путина под суд! — подхватили пришедшие на марш.

— Мы здесь для того, чтобы выразить солидарность с людьми, которые сидят в тюрьме, и потребовать их свободы! Свободу политзаключенным!

— Свободу политзаключенным! — скандировали все.

Дальше Яшин уже просто вкидывал один за другим новые лозунги, без лишних преамбул:

— Россия — это мы!

— Навальный — герой России!

— Один за всех и все за одного!

После того, как Яшин закончил, ко мне подошел один известный журналист и тихо сказал:

— и отошел.

Демонстранты тем временем, вдоволь накричавшись, двинулись дальше по центру Берлина. Давно забытые слоганы («Банду Путина под суд» или «Долой власть чекистов») и креативные плакаты («Путин, жаль, что твои родители не чайлдфри», «Когда у тебя уже оторвется тромб?», «В главном — единение, в спорном — свобода и во всем — любовь») заставляли вспомнить даже не уличные акции в связи с выборами в Мосгордуму 2019 года — хотя тогда, в конце августа, кажется, состоялось последнее согласованное шествие россиян, — а марши 2012 года по улице Большая Якиманка к Болотной площади.

Настроение и мотивация многих участников были соответствующие. Известная феминистка Залина Маршенкулова объяснила мне, что приехала на марш, чтобы убедиться: «Она не одна».

— Вот так вот просто? — удивился я.

— Да, у меня только одна интенция, — засмеялась она.

— Очень эгоистическая! А как же все остальное?

— Еще мне важно выразить протест против войны, путинского правительства и показать, что люди с российским паспортом не равны Путину.

— Кому показать?

— Европейцам, которые, мне кажется, до сих пор считают, что все россияне — орки, судя по тому, что и антивоенные россияне подвергаются всяким блокировкам и санкциям.

Перед этим я снова увидел — уже в марширующем строю — вдову Пятигорского в шапочке из фольги и прибившегося к ним мужчину в тельняшке цветов георгиевской ленточки и пиджаке с многочисленными пивными крышками в виде орденов и медалей. Они, по словам карикатуриста Семена Скрепецкого, символизировали любовь русских к пафосу и наградам.

— Оппозиция ничем не отличается от тех, кто сидит в Кремле, просто у этих нет власти, но повестка одинаковая. Это такие же точно имперцы. Навальный говорил, что Крым — не бутерброд, чтобы его отдавать обратно, — сказал он. В руках у него и его товарища были издевательские карикатуры (видимо, авторства самого Скрепецкого) с Навальным в образе святого.

Отношение Киева к маршу накануне выразил посол Украины в Германии Алексей Макеев, который раскритиковал предстоящее мероприятие, сказав, что «в российском сознании критический самоанализ постоянно заменяется империалистической озабоченностью собой», а «Украина и война — лишь второстепенные вопросы в жизни российских антивоенных активистов».

— Думаю, украинцы будут недовольны тем, что митинг скорее против Путина, чем за Украину, — сказал я Залине Маршенкуловой, держа в уме и вступительную речь Яшина, в которой этой стране места не нашлось.

— Мы только что кричали: «Help Ukraine», — возразила Залина. — Это звучит убедительно! Чего еще можно требовать?

— Ну, например, «Help Ukraine with arms»?

— Ты такой провокатор, Илья — засмеялась Залина. — Ты хочешь, чтобы я еще пару статей заработала?

На марше было немало молодежи, которой марш искренне нравился. Так, Толя, анархист-одиночка, как он представился, пришел с картонкой, на которой было фломастером в столбик написано: «Бродский против войны», «Тирания может быть опровергнута», «Анархисты тоже пришли» и «Музей истории Гулага».

— сказал он.

Ему понравились и флаги России, потому что «национальные флаги часто становятся символами протеста, как в Греции», и формирование горизонтальных связей на протесте, и инициаторы «такой классной акции» — Илья Яшин и Юлия Навальная.

Не пропустила митинг и политолог Екатерина Шульман, прочитавшая мне на нем небольшую (непрошенную, но все равно полезную) лекцию о протестных мероприятиях.

— Вы думаете, есть какой-то смысл в этом марше? — задал я ей мучивший меня весь ноябрь вопрос.

— Типичный вопрос в стиле Азара. Вы сами-то понимаете, чего спросить хотите? — отозвалась Шульман.

— В России я считал, что когда приходишь на митинг, то теоретически это может повлиять на что-то, а такие акции за рубежом зачем? — перефразировал я вопрос для уважаемого политолога.

— Когда-нибудь случалось такое?

— Акции за Голунова, думаю, повлияли — у меня тогда даже появились иллюзии, что митинги в России могут иметь значение, — вспомнил я дело журналиста Ивана Голунова.

— Хороший пример, — похвалила меня Шульман. — Но говорить о результативности массовых мероприятий не вполне правильно, как и об их требованиях. Требования бывают у забастовок, перекрытий трасс или голодовок, когда вы говорите: «Если вы чего-то не сделаете, то я не выйду на работу, не начну есть или не отклеюсь от мостовой». Массовые акции же в большинстве случаев являются выражением солидарности, некоей общей эмоции. В этом смысле результат — это сам факт их проведения.

Следом политолог напомнила мне, что есть и исключения из этого общего правила. «Акции в поддержку политзаключенных и вообще людей, подвергающихся репрессиям, имеют более высокий процент непосредственной эффективности, чем многие другие, поэтому все, что делается в поддержку политзаключенных, помогает им», — сказала она и сослалась на мнение главы фонда «Русь сидящая» Ольги Романовой.

— И поэтому смысл у этого марша есть? — уточнил я, не испугавшись прослыть совсем уж несмышленым.

— Выходить с людьми, которые думают то же, что и вы, — это очень осмысленное действие. Легко понять степень осмысленности, проведя мысленный эксперимент и представив, что никаких подобных акций не проводится.

Накануне акции Илья Яшин объявил, что у марша есть три требования: немедленно вывести российские войска с территории Украины; лишить Владимира Путина президентских полномочий и привлечь к ответственности как военного преступника и убийцу; освободить всех политических заключенных, находящихся в тюрьмах путинского режима. Мне сразу показалось, что в этом списке чего-то не хватает.

— А не было бы более осмысленно обращаться к европейским правительствам с требованием поддержки Украины или антивоенных россиян, чем к Путину? — задал я Шульман еще один глупый вопрос.

— Это не обращение к Путину, это обращение к людям в России, которые не могут сказать то, что хотели бы, — объяснила мне Шульман. — Вот иранцы за рубежом выходят на массовые акции за тех, кто внутри страны и не может сделать так же. Интересно, их тоже спрашивают: «Зачем вы обращаетесь к своим аятоллам, которые вас не слышат?»

Поскольку мне в последнее время кажется, что россиянам, оставшимся в России, не так уж и важно, что делают их соотечественники за рубежом, я осмелился поделиться этой мыслью с Шульман.

— На чем основано ваше ощущение? — строго спросила она.

— На словах моих знакомых и соцсетях, — ответил я, потупив взгляд.

— Это правильный хороший научный метод, — иронично прокомментировала Шульман и продолжила. — Чем такой, лучше никакого. Ощущения у каждого свои, они меняются в течение дня в зависимости от давления, настроения, уровня сахара в крови, и ориентироваться на них сомнительно. Мы — люди, которые выступают публично, — знаем, что аудитория наша в подавляющем большинстве в России, — сказала она и отвернулась к другим журналистам, терпеливо поджидавшим своей очереди.

Известный политик из Санкт-Петербурга Максим Резник подтвердил слова Шульман, что позиция инициаторов митинга — Яшина, Навальной и Кара-Мурзы — состоит в том, чтобы «выступать от имени россиян, которые не могут под страхом репрессий сказать внутри страны эти слова, обращенные к российской власти, поэтому со сцены старались произносить лозунги, которые не вызывают возражений».

— Я более проукраинский человек, но я не вижу содержательного противоречия с главным нарративом марша — против Путина и против войны. Остальное — это гарнир к основному политическому блюду, и с гарниром я потерплю, ничего страшного, — сказал мне Резник.

В своем выступлении, которое состоялось уже в ходе последней остановки марша — у похожего на крепость российского посольства на Унтер-ден-Линден, — Резник говорил почему-то в основном про себя.

— Я хочу сказать о главном и пообещать вам, что никогда не оставлю усилий по борьбе с путинской фашистской диктатурой, пообещать, что добьюсь освобождения родного Петербурга от фашистских путинских захватчиков. Я не оставлю усилий, пока последний путинский наемник и оккупант не покинет территорию Украины, и никогда не оставлю усилий, чтобы мы консолидировались в борьбе против Путина и против войны, — рассказывал собравшимся Резник. — Я уверен, что никогда не пожалею, что стою вместе с вами плечом к плечу и сражаюсь с путинскими фашистами за Александра Скобова, подло убитых Бориса Немцова и Алексея Навального и за каждого из вас.

Еще более «проукраинским» выступлением и при этом без обещания сражаться (из Берлина?) до конца отметилась активистка берлинской ассоциации антивоенных россиян Demokrati-JA Елена Гаева, пришедшая на марш в белых пушистых наушниках и с блестками на лице. Накануне митинга Demokrati-JA сообщила своим сторонникам, что помимо «общих посылов приветствуются лозунги в поддержку Украины, а также конкретные требования к правительству Германии».

— сказала Гаева с импровизированной сцены и прокричала: — Украине — победу, России — свободу!

Демонстранты ей зааплодировали, но скандировать про Украину не стали, с облегчением через секунду снова подхватив чей-то заряд: «Россия будет свободной!»

— Мы считаем выдвинутые маршем требования недостаточными, поскольку нельзя просить у Шольца или немецких избирателей вывести войска или посадить Путина, но мы можем просить у них больше поддержки для Украины, — объяснила мне Гаева. — Поскольку мы находимся в Берлине, нам важно обратиться к немецким избирателям.

Для этого, рассказала активистка Demokrati-JA, движение инициировало сбор на генераторы для школ и больниц Украины, а на марш вышло с баннерами с призывом к поставкам оружия. «Мы считаем, что Украине надо давать то, что ей необходимо безоговорочно. Это наша позиция», — заявила Гаева.

— А что сказали инициаторы марша на это? — уточнил я.

— Что цель акции в том, чтобы сосредоточиться на объединяющей риторике, а вопрос поставок оружия такой не является.

— А люди на марше как реагировали? Большинство разделяет ваше мнение?

— Со стороны нашей аудитории мы получили положительную оценку, но мне кажется, что многие люди пришли сюда, чтобы почувствовать себя не одинокими, а уже во вторую очередь, чтобы чего-то добиться. В этом был изначально небольшой конфликт, потому что акция подразумевается как символическое действие, а мы считаем, что должно быть скорее практическое, — сказала мне Гаева.

Сомнения в точности выбора требований марша высказывали даже его организаторы. Во всяком случае, Григорий Фролов, вице-президент Free Russia Foundation, рассказывал мне накануне, что «очень важно, чтобы российское антивоенное сообщество публично выразило поддержку Украине», когда «половина западных медиа уже как будто войну закончили».

На мои возражения, что Украина явно не будет главной темой митинга, Фролов ответил так: «Если бы месседж формировал я, то он был бы жестче и четче, но мы прекрасно понимаем, что все три политических лидера и все люди, которые на этот митинг придут, совершенно точно против войны и за справедливость для Украины».

— раскрыл суть марша Фролов и привел в пример «очень крутые по атмосфере» встречи Ильи Яшина, которые тот проводил осенью в разных городах Европы при поддержке FRF.

По мнению Фролова, неважно, к кому обращены требования марша, ведь если по улицам Берлина пройдет многотысячная антивоенная демонстрация россиян, то она в любом случае произведет на западных лидеров впечатление.

На финише марша триколоры гордо реяли на фоне аналогичного флага, установленного на крыше российского посольства. Гаева объяснила, что у ее организации к использованию бело-сине-красных флагов резко негативное отношение. «Мы своих орднеров (активистов, следящих за порядком. — Прим. авт.) проинструктировали, чтобы из нашей колонны они такие флаги убирали, — сказала она. — Какой должен быть флаг, решат в будущем в России, но отмывать кровь с триколора нужно не в Берлине».

Под конец мероприятия трое его инициаторов снова выступили с короткими речами. Тут окончательно подтвердилось, что Илья Яшин мыслями все еще находится в России, потому что в центре Берлина он кричал:

Владимир Кара-Мурза еще раз напомнил требования митинга, а Юлия Навальная сказала: «Помните, как Алексей Навальный как-то говорил, что на митинги нужно ходить как на работу? Это сложно, но мы должны приходить и бороться против путинского режима, приходить и бороться против этой войны, которую Путин развязал против Украины, приходить и помнить про политических заключенных».

После очередного, наверное, сотого скандирования лозунга (или скорее заклинания) «Россия будет свободной» Яшин поблагодарил собравшихся и спросил:

— Вы придете еще?

— Да! — ответили люди, и ощущение возвращения во времена Болотной стало абсолютным.